Москва конструктивистская

Мы любим живую, яркую, броскую Москву. Мы привыкли к необычной Москве. Но, оказывается, даже в таком мегаполисе есть строгие, и в то же время лаконичные здания русского, ни на что не похожего, конструктивизма!

Первый в СССР клуб работников полиграфического производства. Он был построен по проекту архитектора Семена Пэна, у которого есть и был опыт в строительстве зданий для полиграфических производств. Благодаря материальному обеспечению Изогиза, специализированного издательства, клуб начал действовать. А свое название — «Красный пролетарий» — он получил в честь Союза красных фронтовиков (Rote Front), немецкой коммунистической политической организации.
Внешне здание очень напоминает пароход, всё благодаря довольно-таки простой форме, которая дополнена разными по характеру и виду фигурами и объемами.

Архитектору удалось задействовать все конструктивистские приемы — ленточное остекление, окна, как круглые, так и вертикальные, также есть некоторые цилиндрические элементы и консольные козырьки над входами в здание.
Внутри клуба находится зрительный зал с вмещаемостью 500 человек, а вокруг него находятся другие помещения и комнаты. Крыша здания тоже наполнена интересными элементами: обширная открытая терраса, которая ограничена перилами, схожими с корабельными. В советское время там работал буфет.

Дом Наркомфина
Адрес: Новинский бульвар, 25 корпус 1

Вторая загадка

За 1920-1930 года во всем мире произошла масса событий, но для москвичей одним из важных за этот период стало завершение строительства Дома Наркомфина. Дело в том, что в первые десятилетия СССР, у правительства была задача воспитать нового советского человека и, соответственно, предоставить ему все необходимое для более интенсивного воспитания. В ходе этого было решено строить специальные дома и проекты «переходного типа», к которым и относится Дом Наркомфина.
Проекты квартир для этого дома разрабатывала группа специалистов под руководством М. Гинзбурга. А его основным помощником стал Александр Пастернак. Да, брат того самого поэта — Бориса Пастернака.
Оба брата гении в своих ремеслах, однако об Александре мы знаем не так много. А он стал автором целого ряда проекта жилых ячеек (раньше так называли компактные квартиры для различных типов семей) дома.
Исходя из итогов его проектов, было принято решение заняться массовым строительством нескольких вариантов таких ячеек, а остальными вариантами заполнять дом в качестве эксперимента.

Здание состояло из трех блоков: хозяйственного, коммунального и жилого. Поговорим о последнем, о жилой части. Для расположения корпуса использовали очень грамотный принцип: постройку растянули между севером и югом, благодаря чему в дневное время Солнце освещало спальни, коридор, кухни, которые находились ближе к восточному фасаду. А с западной стороны люди, которые находились в общих комнатах, в вечернее время провожали Солнце.
Над инженерной составляющей дома также работала немаленькая команда, главой которой был Сергей Прохоров. Он впервые решил применить камышит — довольно легкий и недолговечный материал, который отлично справляется с теплоизоляцией.
Почему Наркомфин? Дело в том, что заказчиком здания стал Народный комиссариат финансов РСФСР с руководителем Николаем Милютиным. Кстати говоря, он договорился с уже упомянутым Моисеем Гинзбургом, что сам спроектирует себе квартиру, и у Николая все вышло. На крыше здания находится пентхаус, соединенный с кухней и столовой. Через окно прямо в скромные апартаменты главы Наркомфина передавали уже готовые блюда.

Вместе с Н. Милютиным в 1931 году в Дом заселились и другие жители. Однако, не успели они прожить и 5 лет на новом месте, как внутри дома начались изменения. В коммунах расположилась мастерская Гинзбурга, после чего волшебным образом это место стало детским садом, для которого хотели выделить отдельный корпус, но, по секрету, так и не выделили. Ещё спустя некоторое время, в 1947, продолжились достройки — первый этаж полностью переделали, а столовая прекратила свое существование, и еду давали навынос.
В конце концов коммунальный корпус превратился в типографию и все изменения прекратились. Но что же стало с людьми? Даже их настигла нелегкая судьба: в конце 1930-х большинство из обитателей Дома Наркомфина были подвергнуты репрессиям.
Однажды, в далеком 1990 году, здание навестили студенты и их преподаватели, такие как Елена Овсянникова, Жана-Клода Люди и другие. В ту поездку выяснилось, что чертежи, которые были найдены небольшой экспедицией в доме, частично не совпали с итоговым вариантом постройки. И до середины 2000-х в доме не происходило никаких реконструкций, ремонтов, из-за чего пошли слухи о том, чтобы снести Дом Наркомфина. Однако на помощь решил прийти внук того самого Моисея Гинзбурга, Алексей Гинзбург, который в 2017 году решил взяться за работу по реставрации дома.

Ни для кого не секрет, что площадка Известия Hall является одной из главных и самых крупных сцен для проведения незабываемых концертов, крупнейших по формату лекций и мероприятий. С общей площадью в 2000 метров квадратных, здание может уместить в себе более 2000 человек, и, поверьте, каждый найдет себе место. Если углубляться в подсчет точных данных, для проведения банкетных мероприятий в клубе выделено 750 мест, для фуршета — 2000, а сам зал рассчитан на 1000 человек. Звучит масштабно.

Однако на месте нынешних «Известий» раньше располагалась совсем не сцена. Если мы окунемся в далекий 18 век, то поймём, что раньше на этом месте стоял дом известного композитора Н. Н. Римской-Корсаковой, но в советское время началась переворотная реконструкция дома. Наверное, каждый, кто видел это здание, обращал внимание на надпись «ЦИК СССР и ВЦИК». Она немного непонятна, особенно если воспринимать ее в контексте нынешнего функционала «Известий». Но, если углубиться в историю постройки, все встанет на свои места. Расшифровывается надпись как «Центральный исполнительный комитет и Всероссийский центральный исполнительный комитет».

Все дело в том, что ещё в 1925-1927 годах корпус был построен в качестве места типографии и редакции газеты. Сотрудники работали здесь не один десяток лет, и в итоге доработали. В 1975 году было принято решение снести рядом стоящий дом Фамусова и на его месте соорудить постройку для «Известий» по модернистскому проекту коллектива архитекторов во главе с Юрием Шевердяевым. Также в 1979 году к дополненному зданию перенесли конторский дом Сытина, чтобы тоже присоединить к итоговой конструкции постройки.

Поговорим о самом здании. Оно состоит, как мы уже выяснили, из двух корпусов, которые соединены лестничным блоком. По первой желаемой версии архитекторов предполагалось, что над лестничным блоком должна быть 12-этажная башня, чтобы точно поместить всех сотрудников, но, поскольку на момент строительства в городе вступил в силу запрет на строительство зданий выше 7 этажей в пределах Садового кольца, пришлось отказаться от этой идеи.

Хорошо, что у архитекторов нашлись другие способы сделать из «Известий» московскую конфетку конструктивизма. Когда мы смотрим на здание, мы видим четкую сетку, где в каждой клетке находятся окна типографии на нижнем уровне. А чуть выше расположены кабинеты редакции, для которых соорудили круглые окна. Необычной постройку делают ассиметрично расположенные балконы и квадратные часы. Над отделкой здания работали итальянские мастера, которые использовали новые технологии украшений фасада.

Здание Птицеводсоюза
Адрес: Маросейка 3/13 строение 1

Четвертая загадка

Посреди Маросейки стоит он — зеленый конструктивистский гигант, внутри которого решались вопросы птичьего характера. Да-да, в центре Москвы стоит здание Птицеводсоюза. Союз был центром объединения нескольких тысяч крестьянских хозяйств и кооперативов, которым, в свою очередь, помогал с обеспечением материалов, инструментов. Также союз оказывал огромную поддержку в популяризации российского птицеводства.
А вопросы в здании Птицеводсоюза действительно были насущными и острыми. Очень показательный пример — обращение журналиста М. Кольцова заместителю председателя сельскохозяйственной секции Лищевскому: «… тогда возникает мой второй вопрос, столь же жгучий… Вы-то сами, ответственный работник Госплана, как полагаете: действительно является столь целесообразной всесоюзная курячья перепись 1930 года?

На это, я знаю, вы возмущенно ответите целым потоком доводов специального порядка; Я услышу: «Недопустимое невежество»… «Напряженный куриный баланс Союза!»… «Недооценка куропроизводительных ресурсов пятилетки!”… «Проблема птичье-пуховой гегемонии на мировом цыплячьем рынке!»… «Аккумуляция петушиной энергетики районов и областей!», «Избыточно-товарный комплекс куриного помета!»… Ну, хорошо, куриная перепись необходима, как воздух, она ведет нас прямо к социализму».
Конечно, помимо подобных разговоров у союза случались и прорывы: однажды на I-ю Всероссийскую сельскохозяйственную и кустарную выставку от Птицеводсоюза были представлены гуси весом 15 кг, при среднем весе птицы около 10 кг.

Для архитектуры дома специалисты выбрали тему дома-корабля в угловой части постройки, которая как бы приподнята над основной частью и которая чем-то напоминает капитанский мост. Такие большие окна и протяженные балконы — продолжение диалога с домом В. Разумовской, расположенным также на Маросейке и со зданием Северного страхового общества на Ильинке.
На самом здании несколько раз менялись вывески. Здесь была и «Собзкрупа», и «Льноцентр», «Свиноводсоюз» и другие. В народе этому месту дали прозвище «Дом трестов», но и тресты сменили комиссариаты. В 1938 году расположился Центральный комитет ВЛКСМ. А с 1992 года и по сей день здесь гнездится офис Российского союза молодежи.

Строение считается самым масштабным сооружением Москвы рубежа 20-30-х годов. И неспроста: оно состоит из трех корпусов и занимает целый квартал! Здание Наркомзема имеет очень интересную форму: центральный корпус выходит на Садовую-Спасскую, угол на пересечении с Орликовым переулком выделен ризалитом, похожим на полуцилиндр. Угол с проспектом Академика Сахарова выделен скруглением стен, а над ним ещё проступают грани прямоугольной фигуры.

На Садово-Спасской есть писаный красной краской объект — Наркомзем. Или же, если полностью, здание Народного комиссариата земледелия СССР. Сам комиссариат был учрежден в 1929 году, но в нашей стране, как правило, делается все на ускорение, поэтому само здание начали строить годом ранее — в 1928 году. Проект составлялся известным архитектором Алексеем Щусевым и его командой: Д. Булгаковым, И. Французом, Г. Яковлевым и А. Гринбергом.

Что интересно, внутренность здания почти не сохранилась, в некоторых источниках упоминают, что к нашему времени сохранилась только первоначальная отделка вестибюля. Однако внутри Дома есть одна особенность, которая функционирует до сих пор. Это лифты системы «патерностер». Они движутся непрерывно вверх-вниз да ещё и с открытыми кабинами.

Такой яркий и бросающийся в глаза цвет кирпича выбран совершенно не случайно. Темно-красный цвет отделки — некая отсылка ко всем остальным шедеврам московской архитектуры, выполненной «краснокирпичным» принципом.

Несмотря на то, что название сооружения буквально говорит само за себя, что здесь живут Наркомземцы, Дом не всегда принадлежал им. Однако годы идут, идет время, и уже спустя несколько десятков лет, на место старых жильцов перебрались новые — члены Министерства сельского хозяйства РФ.
А в 1987 году Дом Наркомзема стал принадлежать государственной охране.